Он говорил, что проживет 150 лет. Что у нас будут двойняшки – мальчик и девочка. Его уверенность была так велика, что рядом с ним и вправду верилось: да, именно 150 лет. И он сделает этих двойняшек, вопреки здравому смыслу и статистике. Они у нас обязательно будут.
Мы смотрели на окружающие нас пары и удивлялись: неужели все эти люди думают, что они любят? Неужели все они не знают, что такое НАСТОЯЩАЯ любовь? Именно та, которая у нас - настоящая, а не то, что они обычно называют этим словом.
Наша жизнь была полна музыки. В доме звучала музыка. Паял ли он свои приборы или подтягивался на турнике, варила ли я суп или стирала белье, учила ли я основоположников марксизма, занимались ли мы любовью – музыка была всегда. Ее было столько, что она звучала даже в отсутствие всякой аудиотехники. Она была внутри нас.
читать дальшеМы воскресали четыре раза. Вопреки здравому смыслу и моему отчаянью. Я прижималась к нему, слышала биение его сердца и понимала – нет, мы должны быть вместе. Мы должны попробовать еще раз. Но проходил еще месяц, он опять в выходные уезжал “на горбушку на пару часиков” и возвращался ночью, он задерживался на работе до утра, и я понимала – у нас нет будущего. Перед новым годом я забрала все свои вещи и ушла в пятый раз. На этот раз без злости и отчаянья. Вообще без плохих эмоций. Подруги понимающе советовали одуматься. Я знала, кто мог бы понять мой уход - человек, в позапрошлом столетии написавший: “Я Вас любил так искренно, так нежно, как дай Вам бог любимой быть другим”.
Он появился в тот же день. В отчаянии и тоске. Он сказал, что та свобода, которую я отняла у него, оказалась ему не нужна. Он думал, что я отняла у него свободу. Он говорил мне об этом, он бредил этой свободой, но она оказалась не нужна. Он говорил, что он дурак. Все, что он говорил, нельзя понимать буквально. Это было совсем не о том.
Женщина может услышать от мужчины: “У нас ничего не вышло. Ты лишила меня свободы. Я тебя не понимаю, а ты не понимаешь меня. Не о такой семье я мечтал. Я не хочу такую семью.” Женщина даже может не умереть после таких слов. Но когда женщина решает ПОВЕРИТЬ в сказанное и отпустить любимого, чтобы он стал счастлив – оказывается, что эти слова означают совсем не то, что они должны означать. Мне нужно было подумать над тем, что же делать дальше.
Он позвонил через месяц. Пригласил в мой любимый театр на мою любимую пьесу. Приехал как всегда – ошеломляюще любимый. Изменившийся. Просветлевший. Нежный. После спектакля он взял меня в охапку и мы спустились в метро. Мы должны были ехать к нему. Там было шампанское и мое любимое огромное ложе. Он говорил не останавливаясь. О том, сколько он передумал за этот месяц и сколько понял. О том, как дорога ему наша семья. О том, насколько невнимателен и мелочен он был, и как обижал меня, сам того не замечая.
Утром, перед уходом в театр, я сказала, что поеду в Ленинку. Нужной мне книги нет в университетской библиотеке. Мне стоило большого труда одеться так, чтобы не провалилась версия похода в Ленинку, и чтобы вместе с тем это было прилично для похода в театр. Мужчина, ждущий меня из Ленинки, разогрел обед, распечатал материалы моей курсовой и ждал у окна. Он, наверное, не верил в эту Ленинку. Но почему-то не задавал никаких вопросов. На станции метро Маяковская я слушала то, что говорил мне любимый. За эти слова еще месяц назад я продала бы душу. Теперь я бы продала душу ради того, чтобы их не слышать. Наконец он изменился. Впервые я поверила в то, что у нас все будет. Впереди рождение наших двойняшек и еще 127 лет счастья. Все было позади, все наши затмения и расставания, ссоры и слезы.
Когда он посмотрел мне в глаза и понял, что я никуда не еду, он вынул из сумки большое яблоко. И молча дал мне его. Я ела его на этой проклятой станции Маяковская, гремели поезда, слезы текли каким-то безумным потоком, яблоко было сладким и соленым, я доела его, зашла в вагон и уехала. Мне даже хватило сил не оглядываться.
Я приехала из Ленинки, дома было спокойно и уютно, мы съели обед и через полгода поженились. Все чаще и дольше я смотрела в глаза своего мужа. Однажды я поняла, что люблю его. У нас родилась чудесная дочка. Через два года я впервые смогла включить и послушать музыку. Может быть, еще через несколько лет я опять смогу есть яблоки.
Astrid. 14.07.2001